Дневник человека на карантине.
День карантина четырнадцатый. 30 марта.
Встала еще до рассвета, как обычно. Собаки всю ночь лаем реагировали на сквозняк, у нас чуть не случился коллективный сердечный приступ - спали плохо все. Меня дико выводит, что голова, даже отключаясь, беспрерывно транслирует очень неприятные мысли.
Гуляли недолго, Мэддокс расшалился, тянул,
поднимал все с земли, да и ледяной ветер продувал насквозь.
Мальчики утром уехали на нашу новую квартиру, хотели прикрутить
унитаз и что-то там ещё. Если бы не этот катаклизм, мы бы уже жили в своём
новом прекрасном доме.
А я засобиралась в мастерскую. Давно не видела маму. Плюс надо было помочь ей с витражами для
будущего проекта, который мы обе надеемся воплотить, КОГДА все закончится. Я
соскучилась. Мама соскучилась.
По дороге в мастерскую до слез бесилась от битых
бутылок под ногами, от разбросанного мусора. Человека исправит только могила.
Во время всеобщей катастрофы человек показывает себя во всей красе. Что тут
беречь, если конец? Я по-прежнему собираю за своими собаками. Я люблю природу.
Я всегда её уважала.
В мастерской обернула несколько крошечных витражиков. Мама - сильнейшая женщина, способная творить в такие дни, она сполна
заслуживает называться гением. Было трудно не изливать друг на друга наши
опасения за будущее, но мы старались.
Когда закончили с витражами, мама попросила помочь ей отвезти
небольшой столик на колёсиках на соседнюю улицу в её новую мастерскую. Союз
Художников осенью дал маме помещение в доме под художественные мастерские.
Бесплатно, за заслуги. Просто нужно было выдержать бесконечную очередь. До
конца марта в мастерской проживали предыдущие хозяева и вот, в середине этого
дурацкого карантина мастерская перешла во владение моей мамы. Очень вовремя на
неё свалилась ещё одна площадь, за которую нужно платить по коммунальным счетам. Мама сразу
решила выделить эти двадцать квадратных метров исключительно под написание
картин и потихоньку переносила туда краски, мольберты и холсты. Сегодня была очередь столика. Минут
десять мы дребезжали колёсами по кудрявому асфальту.
Мастерская, очень светлая, но крохотная, сильно нагретая солнцем в
другое время очень вдохновила бы меня. Но крошечные лифты, элементы советчины,
длинные темные коридоры, все это повергло меня в сильное уныние.
Но на улице светило солнце, пока я после возвращалась домой, мимо
проносились машины, и меня уже не так тошнило от всего.
К вечеру муж с другом как всегда смотрели какое-то жуткое кино. И я как всегда к ним не присоединялась, я сейчас не могу смотреть подобное, у меня поднимается давление.
Комментариев нет:
Отправить комментарий